Неточные совпадения
Действия этой женщины не интересовали его, ее похвалы Харламову не возбуждали ревности. Он был озабочен решением вопроса: какие перспективы и пути открывает пред ним война? Она поставила под ружье такое количество людей, что, конечно, продлится недолго, — не хватит средств воевать года. Разумеется, Антанта победит австро-германцев. Россия получит выход в Средиземное
море, укрепится на Балканах. Все это — так, а — что выиграет он? Твердо, насколько мог, он
решил: поставить себя на видное место. Давно пора.
Тит Никоныч любил беседовать с нею о том, что делается в свете, кто с кем воюет, за что; знал, отчего у нас хлеб дешев и что бы было, если б его можно было возить отвсюду за границу. Знал он еще наизусть все старинные дворянские домы, всех полководцев, министров, их биографии; рассказывал, как одно
море лежит выше другого; первый уведомит, что выдумали англичане или французы, и
решит, полезно ли это или нет.
По изустным рассказам свидетелей, поразительнее всего казалось переменное возвышение и понижение берега: он то приходил вровень с фрегатом, то вдруг возвышался саженей на шесть вверх. Нельзя было
решить, стоя на палубе, поднимается ли вода, или опускается самое дно
моря? Вращением воды кидало фрегат из стороны в сторону, прижимая на какую-нибудь сажень к скалистой стене острова, около которого он стоял, и грозя раздробить, как орех, и отбрасывая опять на середину бухты.
В 1849 году в первый раз военный транспорт «Байкал»
решил не решенную Лаперузом задачу. Он послал шлюпки, которые из Охотского
моря прошли в Амурский лиман, и таким образом оказалось, что Сахалин не соединен с материком, как прежде думали.
Но лишь только задул противный ветер, стали опасаться, что он задержит нас долго в
море, и
решили беречь свежие припасы.
Дерсу
решил проводить тазов до самого
моря.
Хей-ба-тоу тоже
решил зазимовать на Кусуне. Плавание по
морю стало затруднительным: у берегов появилось много плавающего льда, устья рек замерзли.
Поэтому я
решил идти по берегу
моря до тех пор, пока не станут реки, и только тогда направиться к Сихотэ-Алиню.
Наконец терпение наше лопнуло, и, невзирая на непогоду, мы
решили идти назад, к
морю.
Надо было идти дальше, но как-то не хотелось: спутники мои устали, а китайцы были так гостеприимны. Я
решил продневать у них еще одни сутки — и хорошо сделал. Вечером в этот день с
моря прибежал молодой удэгеец и сообщил радостную весть: Хей-ба-тоу с лодкой возвратился назад и все имущество наше цело. Мои спутники кричали «ура» и радостно пожимали друг другу руки. И действительно, было чему радоваться; я сам был готов пуститься в пляс.
На следующий день мы с Дерсу вдвоем
решили идти к югу по берегу
моря и посмотреть, нет ли там каких-нибудь следов пребывания Хей-ба-тоу, и, кстати, поохотиться.
Поговорив немного с туземцами, мы пошли дальше, а Дерсу остался. На другой день он догнал нас и сообщил много интересного. Оказалось, что местные китайцы
решили отобрать у горбатого тазы жену с детьми и увезти их на Иман. Таз
решил бежать. Если бы он пошел сухопутьем, китайцы догнали бы его и убили. Чан Лин посоветовал ему сделать лодку и уйти
морем.
Поэтому я
решил спуститься к
морю по реке Аохобе, а Синанцу осмотреть впоследствии.
В пост Ольги мы прибыли 21 июня и разместились по квартирам. Все наши грузы шли на пароходе
морем. В ожидании их я
решил заняться обследованием окрестностей.
Мы посоветовались и
решили оставить тропу и пойти целиной. Взобравшись на первую попавшуюся сопку, мы стали осматриваться. Впереди, в 4 км от нас, виднелся залив Пластун; влево — высокий горный хребет, за которым, вероятно, должна быть река Синанца; сзади — озеро Долгое, справа — цепь размытых холмов, за ними —
море. Не заметив ничего подозрительного, я хотел было опять вернуться на тропу, но гольд посоветовал спуститься к ключику, текущему к северу, и дойти по нему до реки Тхетибе.
Работа между участниками экспедиции распределялась следующим образом. На Г.И. Гранатмана было возложено заведование хозяйством и фуражное довольствие лошадей. А.И. Мерзлякову давались отдельные поручения в сторону от главного пути. Этнографические исследования и маршрутные съемки я взял на себя, а Н.А. Пальчевский направился прямо в залив Ольги, где в ожидании отряда
решил заняться сбором растений, а затем уже присоединиться к экспедиции и следовать с ней дальше по побережью
моря.
Когда подплыли к Найбучи, то уже не было видно входа в реку Найбу, пристать же прямо к берегу было опасно, и Медведев
решил ночевать в
море, несмотря на сильный шторм.
Многие орочи
решили как-нибудь пробиться до весны около
моря, рассчитывая на случайный улов мелкой рыбешки в полосе мелководья.
И действительно, не было возможности выказать себя лучше того, как сделал это Гришка. Даже Севка-Глазун и сам Захар наотрез объявили, что не ждали такой удали от Гришки-Жука, давно даже не видали такого разливанного
моря. Мудреного нет: пирушка обошлась чуть ли не в пятьдесят рублей. Гришка «
решил» в одну ночь половину тех денег, которые находились в кошеле и которые стоили Глебу десяти лет неусыпных, тяжких трудов!
Наверное, ты не вспоминала о ней в дни благополучия, а теперь, когда тебя, как ласточку, бросает бурей по грозному житейскому
морю, ты
решила прибиться к тихой пристани.
Сопровождавшие нас удэхейцы расположились в балагане, а мы — в своем шатре. Мне хотелось определить географические координаты устья ключика Сололи, но так как небо было не совсем чистое, то я
решил совершить еще одну экскурсию по реке Самарге. Истоки ее находятся в высоком горном узле, откуда берут начало реки Анюй, Копи, Хор и Самарга, текущие в разные стороны от Сихотэ-Алиня. Таким образом, с Самарги можно выйти на Уссури, Амур и обратно к
морю.
Последние дни плавание вдоль берега
моря всех очень утомило, и потому, когда мы увидели удэхейскую юрту на берегу одной из самаргинских проток, все единодушно
решили в ней заночевать.
На грех мы забыли в концессии походную аптеку и весь формалин, столь необходимый для зоологических сборов. Что делать? Выручить нас взялся Карпушка. Невзирая на непогоду, он
решил отправиться в гавань
морем на лодке. Два ороча, которых он пригласил с собою, тотчас стали собираться. Вместе с ними поехал и Вихров.
Тогда Гроссевич
решил пристать к намывной полосе прибоя, потому что дальше в
море держаться было невозможно.
Они
решили не откладывать это дело в долгий ящик и ехать на другой же день, если позволят погода и волнение в
море, а я со своими спутниками должен был пешком отправиться к фанзе Кивета.
Дней через десять я
решил предпринять еще одну экскурсию по речке Токто, впадающей в Самаргу с левой стороны, в 24 километрах от устья. Я намеревался выйти на реку Укумига и от нее через второй перевал выйти на реку Адими, впадающую в
море около мыса Суфрен. На этот раз со мной пошли Ноздрин, удэхеец Дилюнга и Чжан-Бао. Наше походное и бивачное снаряжение состояло из ружей, топора, двух полотнищ палаток и продовольствия по расчету на пять суток.
Действительно, на юге, недалеко, как маленькая звездочка, мелькал огонек. Судя по расстоянию, на котором, мы увидели огонь, до реки Нимми было еще около 5 километров. Поэтому я
решил остаться на том месте, где нашли дрова. Здесь
море наметало так много плавникового леса, что мы могли его жечь до утра сколько угодно.
Взвесив все за и против, мы
решили тогда итти прямо к
морю и продолжать путь по намывной полосе прибоя.
В святой простоте ума и сердца, я, находясь в преддверии лабиринта, думал, что я уже прошел его и что мне пора в тот затон, куда я, как сказочный ерш, попал, исходив все океаны и реки и обив все свои крылья и перья в борьбе с волнами
моря житейского. Я думал, что я дошел до края моих безрассудств, когда только еще начинал к ним получать смутное влечение. Но как бы там ни было, а желание мое удалиться от мира было непреложно — и я
решил немедленно же приводить его в действие.
Депутатам, разумеется, дали почувствовать, кого им готовили в начальники, но до окончательного избрания было еще далеко. Находили ли Кирилла Григорьевича слишком юным, он ли не желал оторваться сейчас же по приезде от столичной жизни,
решить трудно, но дело в том, что Лизогуб, Ханенко и Гудович сидели у
моря и ждали погоды, а будущий гетман тем временем только и думал о праздниках.
Чума в Москве в это время начала уже сильно косить свои жертвы среди простонародья. Оба княжеские семейства
решили переждать с переездом в Москву до окончания страшной эпидемии, как вдруг
мор начался в расположенном близ Баратова селе. Это была буквально повальная смерть, не щадившая никого. В несколько дней умерло несколько сот душ.
Один раз в таком состоянии он
решил лишить себя жизни. В камере был душник, на котором можно было утвердить веревку с петлею и, став на койку, повеситься. Но не было веревки. Он стал разрывать простыню на узкие полосы, но полос этих оказалось мало. Тогда он
решил заморить себя голодом и не ел два дня, но на третий день ослабел, и припадок галлюцинаций повторился с ним с особенной силой. Когда принесли ему пищу, он лежал на полу без чувств, с открытыми глазами.